Фантастический рассказ-зарисовка
Примечание. Когда-то я баловался и всякой метафизикой… Произведение так себешное.
Каждый элемент обладал свойствами, не похожими на свойства других элементов. И было их – двенадцать. По отдельности они ничего не значили: нечто, не имеющее математического представления, не способное к определенности. Так, случайные проявления без смысла, формы и содержания. Между ними не было строгого взаимодействия, их окутывала ткань относительности.
Расстояние скручивалось в многомерные кольца, которые брали начало в конце, убегали в плюс и минус бесконечность, а попадая в комплексную область, двоились на мнимую и реальную части. Время тоже было относительным. Оно называлось кратковременной длительностью, могло зависнуть в одном пространстве, поворачиваясь вокруг другого, а могло и проколоться, и тогда сталкивались противоположные по знаку моменты, вызывая гамму разновременности в одной точке вновь созданного пространства.
Элементы ничего не знали об этом. Они были проявлениями волн атомарной и быстро умирающей информации, проблесками на острие примитивных причинно-следственных связей. Элементы постоянно, если так можно сказать в относительном времени, исчезали и стремительно возникали в другом месте, снова готовые выполнять каждый свою функцию. Но и этого они не знали. Они даже не знали о себе и о своей функции, потому что в относительности не было как самой информации, так и мест ее хранения. Элементы пока не умели знать.
С вероятностью «единица, деленная на плюс бесконечность» в относительности появлялись скупые закономерности. Очень редко, с вероятностью «двойка, деленная на плюс бесконечность», такая закономерность пересекала пространственное кольцо и прокол времени. Не трудно понять, что в этом случае закономерность замораживалась во времени: она повторялась и повторялась в кольце, никого не трогала, спокойно решалась дифференциальными уравнениями третьего порядка, и ей не было дела ни до элементов, ни до других закономерностей. А их становилось все больше, хотя никто этого не замечал: как можно исчислить относительность? Да и некому было что-либо замечать. Сами понятия «замечать», «кто-то», «что-то» не существовали.
Не существовали долгую длительность. Уже все возможные закономерности были захвачены и порабощены, но двойка в вероятности позволила им появляться снова, только с противоположным знаком. Где стройные колебания начинались в положительном направлении оси, там возникали им зеркальные, убегающие в отрицательное направление. Где числа повторялись с возрастанием, их дополняла вторая, убывающая последовательность. Мир закономерностей стал двунаправленным, дуальным, зеркальным. Наконец, появилась главная закономерность: повторение всех произошедших в относительности процессов с самого начала. Относительность тоже была закольцована, превратилась во вселенский закон, определяющий поведение и взаимодействие всех возможных мелких закономерностей. Так началась эра информации.
Потому что информация – это проявление какой-то закономерности внутри всеобъемлющей относительности.
Теперь и элементам было чем заняться, ведь они вдруг прозрели. Не в том смысле, в каком это понимается сейчас, в эпоху, когда постарела сама относительность. Нет, элементы просто научились собирать информацию, обрабатывать ее и хранить внутри закономерностей.
Первым делом проявил себя элемент-следователь. Он отделил источник информации от ячеистого места ее хранения, так как умел своей функцией расчленять причину и следствие. Не успел он полюбоваться работой, как вдруг возникли миллиарды причинно-следственных связей, и он в одночасье отследил их все. Он узрел, что было, увидел, что будет, познал суть вещей и исчез. Это небывалое событие никак не отразилось на оставшихся одиннадцати элементах: они не умели понимать суть вещей. Теперь они даже не могли с уверенностью знать, что элемент-следователь вообще был. Что уж там он увидел перед исчезновением, осталось загадкой, да только на всю ойкумену пал великий пессимизм предрешения. Правда, никому не заметный, а потому и говорить о нем не стоит.
Второй элемент, систематизатор, повелел: упорядочись! – и перестроил ячейки для более удобного хранения информации. Нашлось занятие и элементу-множителю, он увеличивал количество ячеек, чтобы их всегда было в достатке. Хранением, поиском и выдачей информации занялся хранитель. Жаль, что тогда не было еще слов и понятий, иначе все прочие элементы узнали бы, что он считал себя самой важной деталью внутри системы. Он же мог держать в ячейках всё! Весь из себя хранитель всякой всячины! А для чего, – он и сам не знал. Он был по природе консерватором и не желал менять вокруг ничего, а информацию выдавал неохотно, будто бы исчах над ней за всю длительность своего существования.
С пересчетом закономерностей мог справиться только счетчик. Как только представилась такая возможность, он бросился считать и тут же надоел элементам, пересчитывая любой объект, который попадалась ему на пути. А так как объектов было не много и не мало, он кружил в дозволенном ему ареале, отчего у других элементов появилась новая характеристика – раздражение. Счетчик так сильно увлекся, что не заметил, как количество, которое он насчитал, перевалило за шестидесятый знак. Но тут его прервали, чтобы вовлечь в общее дело.
Лучшим функциональным дополнением для счетчика был элемент-уравнитель. Он мог налево и направо ставить разные по сути и природе процессы, и неким таинственным способом они вдруг оказывались двумя сторонами одного явления. Сколько он придумал диковинных формул! Чего стоит, например, приравнивание материи к скорости движения! Шедевр, а не уравнение! Его стараниями в закономерностях обнаружились сходные черты, по которым получилось упредить несколько связующих законов…
…Он не знал, что канувший в неизвестность следователь первым обнаружил эти законы, оперируя всего двумя методами: индукцией и дедукцией. Следователь раньше всех понял, к чему приведет деятельность элементов, и не вынес этого знания. Увы, теперь не выяснить, что с ним случилось, да и нужно ли? Лучше вернемся к действительности, потому что в ней стали происходить любопытные события…
…Уравнитель делал открытие за открытием, счетчик ему помогал в цифрах, хранитель всё аккуратно документировал в ячейках. Элемент-множитель предложил распространить несколько уравнений на глобальную относительную закономерность, которая, конечно же, являлась вполне закономерной относительностью. И это было сделано. Уравнитель взлетел к максимуму на синусоидальной волне ликования. Он был очень доволен! Повлиял аж на саму относительность! Это ли не его личный успех? Ведь никто кроме него не мог внести такие существенные изменения в мироустройство! Уравнитель возгордился. Теперь он так ловко приравнивал всех, кроме себя, к нулю и даже вывел их невозможность, что в логичности его уравнений нельзя было усомниться. И тут бы воцарился хаос от несправедливости, кабы не элемент-управитель. Управитель пока держался в тени, но по характерным возмущениям в пространственно-временной пене уже было видно, что его позиция крепчает. Управитель легко расставил по местам всех и приказал посмотреть на действительность, пока не поздно.
А действительность пребывала в кромешной длительности. Пока элементы занимались неизвестно чем, относительность уже была готова свернуться в полный ноль, в бесконечно малую точку. Ей, капризной, чего-то не хватало, и было это что-то – движение. Управитель мудро показал, что движение и есть информация, и сейчас ее чрезвычайно мало, недостаточно. Десять элементов согласились с его мудростью. Ведь как относительности существовать без устойчивого движения, без информации? Ответ очевиден – никак! Элементы поняли: надо исправлять ситуацию.
Источник информации быстро истощался, система останавливалась, движение прекращалось. И что же с ним сделать? Как заставить источник непрерывно излучать? Где постоянство, там и стабильность, рассудил элемент-управитель. Решение пришло само собой. Стабильностью заведовал элемент-стабилизатор. Его отправили обернуться вокруг источника, но поток был настолько слаб, что изливалась информация лишь медленных скоростей. Какое тут может быть движение! Почти полная остановка! Элемент-управитель вновь прибегнул к своей мудрости. Он заметил, что любая энергия может преобразовываться в любую. Тогда элемент-преобразователь обернулся вокруг элемента-стабилизатора, который сидел на источнике. Им удалось! Тут же возникло непрерывное движение, и потоки рванулись во все стороны. Неужели задачка по разогреву источника решена? Похоже на то. Элементы едва не пустились во все критические точки своих функций, чтобы отметить успех и мудрость элемента-управителя, но тут они получше присмотрелись к информации.
Как оказалось, стабилизатор повлиял на ее характер. Это были одни и те же кванты, с точностью «бесконечность» идентичные друг другу. Элемент-уравнитель возликовал, ведь ему нравилось, когда всё со всем равнялось. Систематизатор и хранитель заскучали, а счетчик уже сбился со счета. Чтобы дальше не считать, он в тысячных знаках после запятой открыл закон, по которому два совпадающих кванта информации являлись на самом деле одним квантом в разное время и в разных точках пространства. Здесь квант информации был тогда-то, а потом переместился туда-то. По этой сложной теории кванты могли существовать в любых количествах, но сколько бы их ни было, они представляли всего лишь один реальный квант информации, путешествующий во времени и пространстве. Он не мог, разве что, пересечься с самим собою. Закон, по которому равенство пропадало, не понравился элементу-уравнителю, но поделать ничего уже было нельзя: закон основывался на точных уравнениях. Не пойдет же уравнитель против своей функции!
Дела праведные завершились, вся абсолютно закономерная относительность пребывала в нерушимом благополучии. Можно заняться любимыми функциями, и так распорядился управитель.
Тихо-смирно вел себя десятый элемент. Он звался вариатором. И был бы он дальше тих и смирен, кабы не его оплошность. Пользуясь свободой (конечно же, относительной), он доигрался с закономерностями в случайностях. По ошибке, вероятность которой стремилась к нулю, он нарушил гармонию системы, изменив несколько фундаментальных законов. По всеобщему решению, вероятность которого стремилась к единице, его отправили в ссылку. Уравнитель стал палачом. Он своей функцией взял и приравнял вариатора к источнику информации. Теперь вариатор был там, и мог шалить себе сколько угодно, никому не вредя. Итак, центр источника информации составили три элемента: стабилизатор, преобразователь и вариатор.
И никто, кроме канувшего в неизвестность следователя, не представлял, что натворил.
Там, где раньше появлялись одинаковые кванты информации, начался самый настоящий случайный разброс ее вариаций. Ширина разброса разлеглась между плюс бесконечностью и минус бесконечностью. Огромная, доселе невидимая работа свалилась на систематизатора, хранителя, множителя и счетчика. И они с ней не справились, так как не смогли слаженно работать. Опять всех выручил элемент-управитель. Он приказал систематизатору составить обширную классификацию любой информации. Хранитель согласно этой классификации раскидывал кванты по ячейкам, которые создавал множитель. Множитель точно знал, сколько нужно было ячеек, в этом ему помогал счетчик. Работа заспорилась. Наконец все было хорошо.
Незанятыми в общем деле остались только два элемента. Они звались синтезатор и поглотитель.
Синтезатор слыл необычным элементом. Он мог соединить разнородные объекты и получить что-то новое, доселе невиданное. При всем сходстве с уравнителем, результат функции синтезатора приобретал более локальные и менее логичные свойства. Синтезатор так же умел придать значение бессмыслице, кою уравнитель брезгливо отбрасывал. Как приравнять бессмысленное к осмысленному? Элементарно – никак. Но синтезатор не приравнивал, а сопоставлял, и делал это на более высоком разумении, не доступном никому другому. Работу его нелинейной иррациональной функции никто не понимал. Элементы давались диву: разве можно так совместить несколько бессмысленных квантов информации, чтобы потом в одной вещи получить несколько смыслов? Ну никак не согласуется с жесткими законами логики! В ней-то либо один смысл, либо нет вообще. Всех успокоил элемент-управитель. Он поведал им мудрость: всё, что создается во Вселенной, имеет право на существование. Давайтесь диву и дальше. Когда сама Относительность постареет, когда ваша работа надоест даже вам, вы всегда сможете найти отдых, созерцая новые работы синтезатора. Только бы он сам не устал выполнять свою функцию.
На том и порешили. Да, теперь – идиллия! Отныне элементы тесно взаимодействовали, совместно обогащались и преумножали общий успех.
А что же поглотитель? Оставшись наедине с собой, он отдался серьезным темам. И хотя в его функцию не входило умение мыслить, он все же понял, что для него места в общей системе не нашлось. Он приникал то к одному элементу, то к другому, но всегда мешался. В сложных расчетах счетчика он убирал половину цифр, и расчеты приходилось начинать заново; у хранителя затирал много ячеек, а хранитель не любил, когда искажают его труд; поглотитель ломал классификацию систематизатора, путал работу управителю и даже мог нарушить источник информации, попросту затерев его. Никому поглотитель не нравился. И управитель, видя это, принял последнее решение. Уравнитель по его приказу приравнял поглотителя к нулю и отобрал даже последнюю палочку.
Поглотителя не стало. История утверждает, что он все же проявлялся то тут, то там, влияя на ход событий Вселенной, потому что в каждом из них обязательно проскакивал ноль. Поглотитель приобрел таким образом вселенскую власть. Наверно, это и предрешило великий крах системы, случившийся после долгой вечности. Нельзя сказать с уверенностью, знал ли об этом несчастный элемент-следователь. Возможно, он попытался донести знание до других элементов, чтобы они роковой ошибкой не возвысили поглотителя, но тот прознал о деяниях следователя и уничтожил его. Это была всего лишь одна из бесконечного числа версий. По подсчетам вариатора, вероятность, что это правда, равнялась одной второй. Даже он не стал бы ничего предполагать, не будем и мы.
Но мы так же доподлинно знаем еще одну историю, которую было бы неплохо рассказать справедливости для. Может быть, она не имеет никакого отношения к элементам и вполне закономерной Относительности, но судить уже не нам.
…По дороге плелся старик. Его руки тряслись, борода чесалась, а взгляд был совершенно безумный. От старика несло несмываемой вонью. Когда он появлялся в очередном городе, люди разбегались по домам и плотно закрывали двери. Только самые любопытные глядели вслед тщедушному старику, как он ковылял с палкой и ничего вокруг не узнавал. С ним был прихвостень, изможденный голодом и усталостью. Он успевал набрать еды, если получалось, и бежал следом. Старик бормотал под нос диковинные слова на незнакомых языках, почти не ел и часто глядел на небо. Он был, конечно, умалишенный.
– Смотри, смотри, идет! – верещали озорные дети, тыча пальцами ему в спину.
– Говорят, – судачили взрослые, – он предсказатель. Предрекает скорую смерть всему: тебе, мне, нашему дому, варварам-соседям и даже – солнцу. Будто солнце однажды проглотит страшный зверь, станет очень темно, и мы все умрем.
– Слушайте больше старого проходимца! Да небось уже сто лет как из ума выжил! Эвон, слова какие лопочет: «покалипс», «эле» и «мента»! Чушь-то какая! Да чтоб его самого кто-нибудь проглотил, этого червя поднебесного!
– Уймись! Неужели не знаешь, что наши цари готовы ему ноги целовать? Неспроста ему дар предсказания дан, ох неспроста! От Бога, наверно, не иначе!
– Может, и так, не знаю. Знаю, как его зовут: Иоанном, – слыхал? Ну и что, ну и всё. Я – здесь, ты – здесь, и мы будем жить вечно. А больше нам ничего не надо.
04.11.2007
Inside a Black Hole 